«В нашей стране слишком мало истории и слишком много географии» - по слухам именно так шутят или шутили прежде сами канадцы. И их можно понять. После Европы, в которой на каждом отдельно взятом квадратном сантиметре можно насчитать как минимум 10 исторических событий, канадские просторы впечатляют своей э-э-э-э девственностью. И в самом деле, на территории одной из крупнейших по площади стран мира проживают только 35 миллионов человек, в то время как в Германии живут около 82 миллионов...
Но тем не менее, как выяснилось, канадцы не унывают и даже из своей не слишком богатой истории умудряются выжать максимум, например, создавая целые живые музеи под открытым небом.
Путешествуя в Оттаву, мы случайно наткнулись на одно такое поселение под названием Canada Upper Village, расположенное где-то между нынешней (Оттава) и прошлой (Кингстон) столицами Канады.
Деревня это представляет собой образец будней жителей Верхней Канады во второй половине XIX века. Под Верхней Канадой имеется в виду часть нынешней провинции Онтарио. При этом надо иметь в виду забавный нюанс: заселение страны европейцами шло, по-видимому сверху вниз, если смотреть на карту плашмя. Иначе, чем объяснить тот факт, что нынешнее Онтарио, расположенное на юге страны, называется Верхней Канадой, а более северный географически Квебек – Нижней.
Так вот, деревня эта – логическое поселение, состоящее из разных домов, свезенных на это место то ли 50, то ли 60 лет тому назад. Дома были аутентичные и настоящие, и набралось их на целую деревню, в которой есть две церкви (католическая и методистская), таверна, школа, кузнец, жестянщик, плотник, доктор, пекарь, сыроварня, состоятельная семья и культурный центр, швея и ткачиха, газетчик и даже местный клуб для сплетен. А также ферма, лодка и пристань. И наверняка что-то еще, о чем я забыла
Все дома расставлены так, что по деревне можно гулять как если бы она была настоящей. Обстановка внутри каждого дома также полностью воссоздана и аутентична.
Но не это самое вкусное! Самое замечательное в этой деревне – то, что она населена. Каждое утро с началом рабочего дня деревню наполняют ее жители, которые остаются в ней все то время, пока музей открыт для публики. И так с мая по октябрь. Заходящего в дом путника приветствует его обитатель, одетый соответствующим образом и даже говорящий на каком-то несколько старомодном языке.
Он или она представляется и рассказывает о доме и его владельце, причем все это делается в настоящем времени, так что погружение у зрителя создается полное.
Так, зайдя в таверну, мы узнали, сколько стоил ночлег (59 центов), вечерний ужин (12 центов), что можно поесть (кусок мяса) и выпить (для мужчин пиво и крепкие напитки, для женщин – бокал вина или шерри, но только один). При этом по манере разговора создается полное ощущение, что тебе предлагают все это прямо сейчас. Поэтому я радостно согласилась на бокал вина, чем немало смутила бедную женщину.
Кузнец оказался суровым сдержанным мужчиной, который действительно ковал в соответствии со всеми представлениями о том, как это должны делать кузнецы. При этом он успевал рассказывать о процессе и его технологии.
Плотник он же столяр гордо носил забинтованный палец (но признался нам, что его всего лишь укусила оса, а палец он замотал грубым – как надо – бинтом, чтобы не занести заразу). Вместе с пальцем он продемонстрировал нам, что смастерил за день, а также показал едва ли не самую большую в Канаде коллекцию каких-то хитрых приспособлений, чтобы делать стулья.
Владения бакалейщика были огромны: он торговал всем – начиная от лекарств и заканчивая гвоздями. Он был абсолютно и божественно кинематографичен: некрасивое лицо, лоснящаяся полнота, сальные волосы и нездоровая аккуратность, с которой он вытирал перо после каждой записи. Да-да, каждая покупка заносилась в книгу, кэшем мало кто пользовался в будничной жизни. Просто все время от времени гасили долг, который мог длится чуть ли не целый год. Поскольку репутация значила многое, коллекторские услуги не требовались – каждый старался быть кристально честным и гасить задолженность в срок.
При нас в магазин бакалейщика заглянул кто-то из жителей деревни – явно чей-то работник: он был в шляпе, старой одежде и хотел прикупить гвоздей. Бакалейщик отвесил ему гвозди и медлительно вписал его имя в свой кондуит. Мы, впечатленные, отправились в путь дальше.
Все женщины, которые встречали нас в домах, были заняты рукоделием: вышивали на пяльцах, вязали носки из грубой шерсти или шили. В методистской церкви два юноши и девушка пели старинный романс, подыгрывая себе на клавесине. Рядом с каким-то домом висели детские качели, привешенные к старому дереву. Кое-где были небрежно разбросаны грядки.
В пекарне нам мало что рассказали: двое работавших там мужчин были заняты тем, что вынимали из печи огромными руками в прихватках буханки белого хлеба. В сыроварне напротив нам не смогли предъявить сыры, зато подробно рассказали о процессе.
В одном из домов мы удачно зашли на чаепитие: там между рукоделием и деревенскими сплетнями сидели 5 кумушек и пили чай. Кумушки, сплетни, чай и печенье были настоящими. Равно как и их веселый смех над какой-то из историй. В этот момент у меня лично создалось полное ощущение, что я нахожусь где-то в Авонлее – деревне из книги знаменитой канадской писательницы Люси Мод Монтгомери «Аня из Зеленых мезонинов».
Мальчик в газетном офисе показал нам гранки и коллекцию литер, рассказал о том, что одну колонку в газете выкладывали 8 часов, а деревенские СМИ перепечатывали в основном новости из центральной прессы. Так как, цитирую: «если вы хотите узнать самые свежие местные новости, вам достаточно приложить ухно у окна Миссис Макдермот».Судя по направлению кивка его головы, миссис Макдермот возглавляла тех самых кумушек из соседнего дома.
Самый суровый прием ожидал нас в школе. Девочки тут же были рассажены налево, мальчики – направо. После этого последовала команда снять головные уборы, а также прекратить скрещивать ноги и сесть прямо. После рассказа об учебном процессе и наказаниях, а также наставления о том, что самое страшное в жизни девочки – это если мальчик увидит ее нижнее белье, мы были готовы двигаться дальше. На выходе я шепнула мужу, что в принципе не против показать ему свое нижнее белье, но радость его была прервана резким требованием вызвать родителей в школу. Пришлось пообещать разобраться дома самостоятельно...
Портниха поведала нам о том, какова была мода, и сколько слоев одежды на ней надето в летнее время, а также о прическах и шляпках, принятых для молодых девушек и замужних женщин.
В доме доктора меня устрашила коллекция инструментов и рассказ об отсутствии наркоза, поэтому я поспешила покинуть его, не дожидаясь дальнейших подробностей.
В следующем доме немолодая женщина пряла нить из льна. Она благосклонно отнеслась к нашему визиту и рассказала нам про все этапы превращения растения «лен» в ткань, а также о том, что раньше все платья были либо из льна, либо из шерсти, но в последнее время в моду вошел шелк. Он мило покраснела и добавила, что, впрочем, шелк – материал дорогой. «Шелк не каждый может себе позволить, например, могу поклястся, что у миссис Макдермот нет шелкового платья!» - добавила она горделиво и лукаво.
Мы вышли на улицу. Неподалеку блестела и переливалась река. Юный мужской голос вдалеке пел монотонный роман про девушку Нелли. По пыльным улицам бегали мальчишки и девчонки XIX века, лошадь уныло везла повозку с деревенскими работниками. Женщина в длинном и пышном платье торопилась к бакалейщику.На улице шел далекий, спокойный и прекрасный 1861 год... Мучительно хотелось приодеться, взять вязание и яблочный пирог и отправиться знакомиться скорее с Миссис Макдермот в надежде, что она на деле окажется как минимум Миссис Рейчел Линдт из Авонлеи, а если повезет, то и Мисс Корнелией из бухты четырех ветров...
Что еще почитать про Канаду:
Что еще почитать про Канаду:
Комментариев нет:
Отправить комментарий